Общероссийская  Конференция

«Гражданские инициативы – демократическим партиям»

Отель «Holiday Inn»                         21 июня 2003 г.

Москва, Виноградово

СТЕНОГРАММА

Часть 1 >>

Ведет Конференцию Исполнительный Директор ООД «За права человека» Лев Александрович Пономарев.

Пономарев Л. А..

Разрешите начать Конференцию, которая называется: «Гражданские инициативы – демократическим партиям». Первой выступает у нас Людмила Михайловна Алексеева, я предоставляю ей слово. (Аплодисменты).

Алексеева Л. М.

Спасибо.

Мне очень приятно выступать в этой аудитории, потому что здесь больше знакомых лиц, чем незнакомых. Во-первых, мои старые друзья по Независимым профсоюзам; во-вторых, мои такие же старые дорогие друзья – правозащитники. Когда я обратилась к Лидии Рыбиной и говорю: а, так Вы тоже «СПС»? Она говорит: «Нет, я не «СПС», я – правозащитница, но, тем не менее, она пришла сюда, и она в таком же положении, как я.

Я – тоже не «СПС», но я правозащитница, а эта фракция, надо сказать, сделала очень много полезных для нас дел, потому что, когда у правозащитников возникает нужда, а она часто возникает, в какой-то законодательной инициативе, то мы обращаемся, общем-то, на самом деле, случайные обстоятельства определяют, обращаемся ли мы в «СПС» или в «ЯБЛОКО», потому что обе эти фракции безотказно наши инициативы поддерживают. И, конечно, мне очень печально, что это Конференция, которую проводит только «СПС», я бы предпочла выступать на такой Конференции, и, я думаю, все, сидящие в зале, предпочли бы выступать на такой Конференции, которую проводили бы вместе «СПС» и «ЯБЛОКО», правильно я говорю? (Аплодисменты).

Но мы – люди реальные, так сложилась жизнь, и поэтому, я полагаю, что мы будем одинаково тесно сотрудничать с обеими фракциями и в той мере, в какой они поддерживают законодательные инициативы и сами предлагают Законы, поддерживающие права и свободы человека, и будет критиковать и ту, и другую фракцию, когда они от этого отступают. Поскольку здесь только «СПС», то остальное все я буду говорить про «СПС».

Я должна сказать, что не всегда правозащитники довольны тем, как голосует «СПС», у меня было два случая, которые я специально не отслеживала, может быть, их больше есть, но могу сказать две претензии. Первая – это неголосование по запрету ввоза в страну ядерных отходов, хотя это вроде бы проблема экологическая, но это напрямую проблема прав человека, потому что от этого зависит наше здоровье и продолжительность нашей жизни; а, во-вторых, Закон «Об экстремизме». Конечно, он направлен против всяких экстремистских организаций, против террористов и тра-та-та-та-та, но я вам скажу результат. Три правозащитных организации в Краснодарском крае уже получили предупреждение по этому Закону, они нас расценивают, как экстремистов. Понимаете? Если вдуматься, мы никакие не законодатели, но, когда я прочла этот Закон, я сразу сказала, первыми жертвами Закона будут правозащитники, потому что по этому Закону Московскую Хельсинкскую Группу завтра можно закрывать, настолько широкое толкование там экстремизма. И тут мы не можем не высказать по этому поводу претензий фракции «СПС» в Думе.

Пожелание на будущее. Во-первых, правозащитники занимаются всем спектром прав, не только гражданскими и политическими, но и социальными и экономическими, а, во-вторых, мне Лев Александрович сказал, что приглашали пополам правозащитником и представителей Независимых профсоюзов, и это правильно, потому что представители Независимых профсоюзов, по моему твердому убеждению, это тоже правозащитники, только они защищают людей на их рабочем месте. В этом их специфика.

Так вот, уже скоро 2 года, как в стране действует Трудовой кодекс, который явно написан в интересах работодателей и не учитывает интересы и просто жизненно важные проблемы наемных работников. Я думаю, что фракция «СПС», которая имеет связи среди работодателей, должна суметь убедить хотя бы лидеров их, не все же они, в конце концов, беспредельщики, у нас же есть цивилизованные работодатели, убедить, что в этот Закон необходимо внести такие поправки, которые бы не загоняли наемных работников в защите их прав в угол так, чтобы не оставляли им никаких законных возможностей защиты своих интересов, только такие, как бунты и перекрытие рельсовых путей. Не надо на это толкать людей. И, по-моему, это не только в интересах наемных работников, да что значит – наемные работники, да это большинство населения нашей страны, и, значит, это в интересах всей нашей страны, всего нашего общества, нашего государства и, следовательно, «СОЮЗА ПРАВЫХ СИЛ».

Поэтому, я хочу воспользоваться этим своим вступительным словом, как просьбой к фракции «СПС» поддерживать эти поправки, когда мы их будем вносить, а мы хитрые, мы их внесем незадолго до выборов, может быть не только «СПС» тогда поддержит, потому что наемные работники составляют большинство избирателей.

Еще я думаю, что не только у меня, но и у всех собравшихся в зале есть, что сказать любой политической партии, которая находится в Думе, но, увы, пока нас слушают только «СПС» и «ЯБЛОКО». Вчера неожиданно пригласила первый раз представителей правозащитных организаций партия «Народный депутат», представляете себе, по поводу прав человека в Вооруженных Силах. Мы пришли, это мы вам расскажем, это интересное было свидание. Там были какие-то здравые предложения, хотя от некоторых волосы дыбом становились.

Я думаю, что это очень полезно, что руководители «СПС» захотели выслушать наши пожелания перед выборами, это как бы наказ. Если мы будем за них голосовать и будем призывать за них голосовать, то что мы хотим от них ждать. Я думаю, что неплохо было бы, чтобы и «ЯБЛОКО» такую встречу сделало, но уж, если такую встречу сделает «Единство» – это будет очень интересно, но, я думаю, что, скорее всего, дело ограничиться этими двумя фракциями, тем ценнее наше с ними содружество.

Спасибо. (Аплодисменты).

Пономарев Л.А.

Мне поручено сказать несколько слов о предыстории этой Конференции и о целях ее. Я начну немножко издалека. В конце 80-х – начале 90-х годов, в силу разных исторических условий, сложившихся в нашей стране, кучка интеллигенции захватила верховную власть в стране, я шучу, естественно, т.е. многие представители демократов, демократической интеллигенции стали депутатами Верховного Совета СССР и затем еще больший отряд демократически настроенных граждан стали депутатами Верховного Совета РСФСР. В результате впервые в нашей стране была создана база демократического либерального государства. Это было главное достижение демократического движения начала 90-х годов.

Конечно, эта победа не могла произойти, если бы попутчикам, членом и лидером этого демократического движения не был бы Борис Николаевич Ельцин. Демократическое движение вместе с Ельциным постановили: быть России демократическим государством. А что происходило потом, вы сами все знаете, мы постепенно теряли эти свободы и такая демократическая революция сверху стала захлебываться. Более того, это происходило отчасти потому, что как бы народ устал от этих трудных и тяжелых реформ, но и от ошибок, которые делало руководство страны, не только даже ошибок, но и преступлений, я имею в виду войну в Чечне.

И теперь перед нами проблема, те, кто сидят в зале, это те люди, которые реально продолжают эти реформы, т.е. можно твердо сказать, что реформы сверху в стране остановились, в стране установился политический бюрократический строй, он себя укрепляет каждый день. Каждый день мы теряем какие-то свободы, и только гражданское общество, люди, которые не могут жить без свобод, когда им жизненно необходимы права и свободы, и они понимают, что такие же права и свободы жизненно необходимы их детям, эти люди ежедневно отстаивают эти права и сопротивляются становлению авторитарного государства в стране. И таких людей уже много.

Когда говорят, что гражданского общества в стране нет, не построено, это, отчасти, верно, отчасти, нет. Тысячи людей занимаются этой борьбой, и она приносит свои плоды, т.е. у нас есть и победы, и поражения. Если бы у нас не было побед, то здесь бы в зале не сидел физик из Красноярска Валентин Данилов, он сидит в нашем зале, но, тем не менее, это временная победа, потому что власть не остановилась и судебный процесс еще не окончен, но он уже на свободе.

К сожалению, в застенках сейчас правозащитник Константиниди, это – наше поражение, но Верховный Суд отменил все Постановления по Константиниди, это – наша победа. Продолжать я буду много, и в преддверии парламентских и президентских выборов возникла идея, что гражданские организации должны собраться и отдать свой наказ (это советское слово, но трудно подобрать что-то другое), свои предложения политическим партиям. Идея была собраться, как правильно говорит Людмила Михайловна, в большем составе, как говорится, но не получилось, но мы благодарны «СОЮЗУ ПРАВЫХ СИЛ», который откликнулся на это и предложил нам провести эту Конференцию.

Как она будет идти и какие документы? Вы получили на руки комплект документов, в котором есть предложения, которые мы уже подготовили, т.е., готовя эту Конференцию, мы обратились к ряду экспертов-специалистов, к лидерам гражданских организаций, они уже сделали такие письменные предложения. Они разношерстные, как вы заметили, более того, в чем-то могут быть какие-то предложения даже и противоречащие друг другу, хотя мы старались, чтобы такого не было. И мы делали это сознательно, потому что само гражданское общество нельзя выстроить как бы в линейку, и предложения могут быть самого разного свойства, но все они направлены на сохранение прав и свобод, на создание демократического, плюралистического общества в России.

И есть один документ, который хотелось бы, чтобы он стал итоговым документом нашей Конференции, это – «Хартия-2003». Если не будут возникать большие возражения, было бы хорошо, если бы мы, заканчивая Конференцию, считали бы это результатом нашей работы.

У нас запланированы еще некие выступления, а потом еще будет общая дискуссия. Подавайте записку для того, чтобы вступить в эту общую дискуссию. Спасибо. Мое выступление закончено. (Аплодисменты).

Следующим выступает Владимир Иванович Миронов, он будет говорить о состоянии судебно-правовой реформы и как-то откомментирует те предложения, которые находятся в вашем пакете документов. Эти предложения составлены Сергеем Анатольевичем Пашиным, экспертом Экспертно-правового совета, кандидатом юридических наук.

Миронов В. И.

Уважаемые коллеги!

Выходя на эту трибуну, я четко понимаю, что у политической партии и у общества совершенно разные цели при осуществлении судебной реформы. С одной стороны, мы должны понимать, что каждый политик хочет иметь в кармане суд, который будет оправдывать любое его действие, а, с другой стороны, гражданское общество заинтересовано в том, чтобы суд стал тем местом, где не дают срок и не наказывают людей, которые туда пришли и попытались защитить свои права, а это наказание может быть и в том, что человек ходит годами, чтобы решить элементарный вопрос, а чтобы это стало местом, как предусмотрено в Конституции Российской Федерации, где обеспечиваются правосудием права и свободы человека и гражданина.

Так вот, с этой точки зрения, если мы посмотрим те законопроекты, которые у нас проходили, с одной стороны, через фракцию «ЯБЛОКО», депутаты которой готовили и поддерживали УПК Российской Федерации, и если мы посмотрим на решение этих задач через призму ГПК Российской Федерации, который проходил через Комитет по законодательству, возглавляемый, насколько мне известно, членом фракции «СПС», который сегодня претендует на звание Уполномоченного по правам человека Российской Федерации, то итоги для цели, которую ставит перед собой гражданское общество, они, увы, неутешительны.

С точки зрения УПК Российской Федерации, та реформа, которая состоялась, привела только к тому, что мировой судья существует только для того, чтобы штамповать «2 года лишения свободы», адвокат так и не стал равным партнером в уголовном процессе обвинению. Вы понимаете, что Прокуратура, которая имеет поддержку властных структур, и сама является такой, и адвокат, который призван защищать гражданина в процессе в уголовном, конечно, величины неравнозначные.

Что касается ГПК, УПК, я вам смогу сказать свое видение, я уголовные дела отказался рассматривать в 1987 году, поскольку в нас в тюрьме сидят не те люди, и если наши тюрьмы освободить и из этих людей выбрать народонаселение, которое бы управляло обществом и, наоборот, то народонаселение, которое управляет обществом, все-таки проверить на предмет его криминального прошлого, то, я думаю, что в обществе заметили все перемены и перемены заметили бы к лучшему. (Аплодисменты).

Я, в общем-то, не занимаюсь уголовным правом с того самого времени. Не буду просто на этом останавливаться, здесь тоже много коллег правозащитников, которым я свои истории рассказывал, в связи с чем мне пришлось отказаться от рассмотрения уголовных дел, будучи судьей. Я расскажу несколько анекдотов из ГПК Российской Федерации, который принят у нас по инициативе Верховного Суда, и в Комитет законодательства, насколько мне известно, не были допущены не только правозащитники-специалисты и Ваш покорный слуга, хотя, когда этот законопроект был в Комитете по государственному строительству, там еще какой-то доступ был, но я знаю, что даже такие процессуалисты, которые вхожи в Верховный Суд и являются членами Консультационного совета, такие, как Мария Сумбатовна Шкарян, они тоже жаловались на Экспертном совете Уполномоченного по правам человека на то, что их не допустили к данной работе.

Что мы получили на выходе? Рассказываю вам просто анекдотичную ситуацию. Мы получили статью 152 ГПК Российской Федерации, где сказано, что человек, который пропустил срок на судебную защиту – 3 месяца по трудовому, месяц, если это восстановление на работе, по другим делам – 3 года, так вот, этот человек не может даже потребовать от суда правовой оценки совершенных в отношении него действий, а суд может на предварительном заседании сказать, что срок пропущен по неуважительным причинам и на этом прекратить судебное разбирательство. Налицо полное нарушение права на судебную защиту, когда человек лишен возможности получить правовую оценку заявленных им в суде требований. Очевидное нарушение, причем это практика Европейского суда, что право на судебную защиту состоит не только из того, что человеку дали возможность обратиться. Право на судебную защиту состоит из того, что человеку дают правовую оценку заявленных им требований, дают судебное решение и более того, это решение может быть исполнено.

Существенно это или нет? Это очень существенно, потому что, если раньше в судах работали, и нас так учили в Московском государственном университете, в те далекие, далекие партийные времена, говорили: ни в коем случае не смейте отказать гражданину в связи с тем, что он пропустил срок, вы обязательно рассматривайте его требования по существу. Так вот, если даже суд даст правовую оценку требованиям, которые заявлены гражданином, и если суд установит, что состоялось нарушение, но при этом откажет в удовлетворении этих требований в связи с пропуском срока, установление факта нарушений обязывает чиновников других ветвей власти, в частности, власти исполнительной, если это применительно к трудовому праву, например, человек пропустил срок для обращения за судебной защитой по увольнению, но суд установил, что увольнение незаконно, так вот Инспекция труда на основании судебного решения об отказе в иске, как это ни парадоксально, обязана восстановить его права. Существенно или нет? Т.е. мы, с одной стороны, провозгласили права и свободы человека высшей ценностью, а, с другой стороны, освободили судебные органы от обязанностей давать оценку заявленным требованиям, если они поступили в суд с нарушением сроков.

А сроки нарушаются судом очень просто: заявление оставлено без движения, шесть месяцев прошло, а два раза по 6 месяцев – уже годичный срок пропущен, а пять раз по шесть месяцев – и трехгодичный срок пропущен, и человек лишается права на судебную защиту.

Следующий анекдот, о котором я не могу не сказать, это статья 376 ГПК Российской Федерации, где отмена судебных постановлений в порядке судебного надзора ограничена одним годом.

Конечно же, у нас в Верховном суде великие специалисты сидят, там у нас два доктора наук (я до правозащитников довожу информацию) – главный председатель Вячеслав Михайлович Лебедев защитился по роли Конституции в уголовном судопроизводстве, а второй – Виктор Мартемьянович Чувиков ратует за применение Конституции в гражданском процессе. Поэтому я призываю вас взять их авторефераты диссертаций и при написании жалоб ссылаться на то, что прописано в их диссертациях.

Люди, которые ратуют за это, в общем-то, не прочитали даже постановления Конституционного Суда от 23 июня 1993 года № 8 по статье № 211 КЗОТ РФ, в которой было установлено, что решения, которые вступили в законную силу, могут быть обжалованы в течение одного года. Уже Конституционный суд признал аналогичную норму антиконституционной, а ее протянули опять в ГПК. Если в Думе его не читают закон и конституцию, давайте мы с вами докажем, что мы закон читаем.

Вопрос к аудитории: как вы думаете, у нас райкомы партии, бюро райкома партии сохранились или нет? - Подпольно сохранились! Я говорю вам официально – у нас бюро обкомов партии сохранились в судебной системе. Есть такие органы, которые называются президиумы судов, президиум Верховного Суда и президиумы судов субъектов Российской Федерации. То, что у нас произошло в ГПК, иначе как словом «обхохочешься» не назовешь. Президиум суда субъекта РФ и Верховного Суда РФ возглавляет председатель, он формирует состав президиума, он же председательствует при рассмотрении всех вопросов на президиуме, он же вносит представление на президиум по всем делам, по которым сочтет нужным, этот председатель присутствует при рассмотрении своего представления, открыто голосует за свое представление и открыто смотрит, как проголосуют члены сформированного им президиума.

Когда мы встречались с английским лордом судьей в Московской Хельсинской группе и Независимый судебно-правовой совет, когда я ему сказал, что у нас есть такой орган, человек не мог успокоиться до конца встречи. А поскольку я английским не владею, он постоянно спрашивал переводчика о том, что действительно председатель сам вносит представление и сам голосует за это представление? Но это же не право, это райком партии, где первый секретарь как был, так и будет.

Поэтому, когда говорят, что судебная реформа идет, она идет каким-то непонятным образом. Не надо делать зависимым весь суд, все судья могут быть независимыми – достаточно сделать зависимым одного председателя, который будет разрешать все дела. Вы знаете, чем ГПК усовершенствовал положение председателя? Прочитайте внимательно статью 388, где говорится, что теперь председатель и сам подписывает определения президиума, те судья, которые сидят в качестве ширмы, эти определения не подписывают. Председатель сам вносит, сам председательствует и сам подписывает. Видели вы такое когда-нибудь? Причем это нарушение всех правил, которые существуют в том же ГПК. Кстати, в статье 364 есть такие основания для признания решения незаконным, как неподписание его одним из судей, которые участвовали в его рассмотрении. А получается, что здесь судьи являются ширмой. Опять мы выставляем себя на вселенское посмешище. Над нами смеются по поводу состава суда.

Более того, если вы посмотрите предыдущую статью (387), то оказывается, что могут быть у нас в решениях судов несущественные нарушения прав и свобод человека и гражданина, а отменить эти решения можно только в том случае, если они являются существенными. А чиновник от судебной власти будет решать, существенное или несущественное нарушение. Понятно, что пока команды не будет, все нарушения будут несущественными, я так подразумеваю, и та практика, которая у нас складывается, в частности по трудовым делам, свидетельствует именно об этом.

И самое главное, о чем я хотел бы сказать. У нас все хотят, чтобы чиновник судил чиновника, и руками «специалистов» от фракций, которые претендуют на то, чтобы быть уполномоченными по правам человека (по-моему, это верх неприличия, меня бы совесть заела, если бы такие действа прошли через мои руки и потом еще претендовать на то, чтобы быть уполномоченным от кого-то чьи-то права защищать), мы изгнали народных заседателей из процесса. Причем изгнали под благовидным предлогом, что это кивалы, которые никакой нагрузки не несут в гражданском процессе. Почему-то изгнали народных заседателей именно в тот миг, когда всполошилось даже правительственная газета и стала говорить, что заседатели назначаются президиумом, они стали независимыми от суда, а в Севастопольском (теперь Зюзинском) суде заседатели отказались подписывать приговор мальчику, которого судья осудил на пять лет, даже после того, как вызвали РУБОП. Т.е. мы общественность изгнали.

Вопреки части 5 статьи 32 Конституции РФ, где говорится о том, что граждане РФ имеют право участвовать в отправлении правосудия. Поэтому не чиновник должен решать, кто и как будет судить гражданина, а гражданин должен выбирать себе состав суда – либо он доверяет это сделать одному чиновнику, либо он доверяет, чтобы рядом с чиновником были два представителя общественности.

Я перехожу к главному, ради чего сюда и пришел: найти понимание и поддержку вот чего. Я понимаю, что Администрация Президента, и это показали слушания на страстной неделе (там был г-н Сурков), не приемлет слова «общественность». Хорошо, назовите представителя общественности в суде гражданскими судьями.

Но вот за что мы должны с вами ухватиться в ходе т.н. судебной реформы, в ходе административной реформы. Нам опять навязывают трех профессиональных судей для рассмотрения дел, которые будут издеваться над нашими правами за наш же счет. Видели вы такое, чтобы людей нанимали для того, чтобы они издевались над теми, кто оплачивает их труд? Сейчас это выдается за выдающееся решение вопроса квалифицированного рассмотрения дел. Поверьте мне, в тройке судей (и я многим юристам об этом рассказывал) любое решение прогнозируемо. Более того, всегда можно изгнать профессионального судью из такого состава, который не плывет по течению.

На сегодняшний день, по той информации, которая есть у нас, есть 100 тысяч профсоюзных работников, из которых 30-40 процентов имеют высшее юридическое образование. Они готовы заполнить штат общественных судей (или гражданских судей, как угодно можно назвать), не требуя от бюджета ни единой копейки.

Кстати, английский вариант очень приемлем, тем более что в «Новой газете» прозвучала такая шутка – на английском суде по Закаеву предложили допросить Президента. В Англии, как это ни парадоксально, общественные судьи, которые не получают заработной платы в суде, а получают заработную плату по месту основной работы (кстати, я В.М. Лебедеву предлагал свои услуги совершенно бесплатно в течение месяца в качестве общественного судьи, после чего меня Верховный Суд никуда не приглашает), рассматривают более 90 процентов уголовных дел. И когда наши эксперты спросили, сколько решений за десять лет было обжаловано и отменено, то обжаловано за десять лет у судьи два решения, а по поводу отмены люди даже не понимают, как это может случиться. Сравните с нашей практикой.

Поэтому я думаю, что тому, что сейчас навязывается нашему обществу (тройки профессионалов), им должна быть представлена профессиональная работа общественности, в том числе и в качестве общественных судей, причем в каждом звене судебной системы.

Я под каждым пунктом готов подписаться того, что подготовил Сергей Анатолий Пашин, но я понимаю, что надо выбрать какое-то генеральное направление. Многие предложения там связаны с дополнительным бюджетным финансированием. Давайте не просить денег у государства, а попросим, чтобы государство не тратило деньги налогоплательщиков и позволило сократить штат профессиональных судей за счет того, что будут действовать общественные судьи совершенно бесплатно для государства, за которыми будет сохраняться заработная плата по месту его работы. Спасибо. (Аплодисменты)

ПОНОМАРЕВ Л.А.

Слово предоставляется Шепелю Александру Николаевичу – президенту Конференции труда России. (Тема выступления «Трудовые отношения и профсоюзы»).

ШЕПЕЛЬ А.Н.

Позвольте выразить большую признательность организаторам нашей встречи. Даже то начало, в котором мы сейчас имеем место быть, дает очень большую пищу для размышлений и для работы. Я думаю, что если Борис Ефимович будет избран в следующий состав Думы (давайте над этим поработаем), то времени (4 года) не хватит, чтобы выполнить все наши наказы, все наши пожелания.

Всё, что здесь говорится, имеет место в обществе, тревожит нас, сказывается каждый день на положении нас и на перспективу может иметь отрицательные последствия, в том числе и для общества в целом.

Что касается трудовых, социально-трудовых отношений и вообще положения наемных работников.

Был хороший трудовой кодекс, о чем мы уже слышали, постарались его максимально улучшить, а, как известно, «лучший – враг хорошего».

Мероприятие, называемое принятием нового трудового кодекса, привело к тому, что права трудящихся снизились, социальная защищенность на предприятиях уменьшилась, роль профсоюзов как буфера между работниками, государством и работодателями практически убирается.

Я уверен, что эта тенденция характерна не только для РФ, не только для нашего общества, это сегодня мы можем наблюдать практически во всех странах мира. Достаточно иногда по ТВ посмотреть на забастовки во Франции, на выступления глобалистов в Женеве, в Германии летчики периодически напоминают о своем существовании правительству Германии, наши авиадиспетчеры предпринимают те или иные акции. И вроде бы такая благополучная страна с глубокими традициями как Англия, не должна бы испытывать трудностей во взаимоотношениях между работниками и работодателями, однако, это не так.

В целом, это характеризуется тем процессом, который сегодня идет в мире и в который так или иначе наше государство втягивается системно, и другого пути нет. Единственно, что надо максимально защищать свои интересы как государству, так и наемным работникам. Процесс этот называется – глобализация. Часть этого процесса – вступление России во Всемирную торговую организацию.

В феврале была представительная международная встреча с участием Международного бюро труда, Министерства иностранных дел РФ, Министерства труда РФ, на котором обсуждалась эта проблематика – «Социальные последствия вступления России в ВТО».

Представитель МИД, который курирует проблемы по линии своего министерства, привел ряд законопроектов, которые были по настоянию этой организации были пересмотрены, приведены к требованиям ВТО и как бы получили одобрение. Т.е. в этом вопросе проблем в РФ не будет. И Трудовой кодекс у нас также соответствует требованиям этой организации. И, как мне представляется, именно по рекомендациям ВТО, мы сегодня имеем то, что имеем. На мое это заявление возражений не последовало ни от Александра Петровича Починка, ни от представителей других министерств и ведомств, в частности М.И. Дмитриева, который присутствовал на этой встрече.

Тенденция эта во всем мире: реформирование социально-трудового законодательства. Небольшой пример. В августе прошлого года на международной конференции, которая проходила в Канаде, английские профсоюзы заявили: «В нашем государстве по отношению к профсоюзам мы не исключаем колумбийской ситуации». А сегодня в Женеве заканчивает работу 91-ая Конференция МОТ, и в одном из залов этой конференции висит плакат: «Остановите убийство лидеров в Колумбии». За 2002 год 184 профактивистов уничтожено.

Мы тоже, когда защищаем права своих работников (по зарплате, условиям труда, увольнениям, сохранению рабочих мест), встречаемся с давлением на наших людей.

Сегодня очень активно выступают российские профсоюзы локомотивных бригад железнодорожников. Учитывая мировой опыт своих коллег, которые столкнулись с приватизацией своих железных дорог, ФНПР выступает против того, чтобы это всё проводилось без учета их мнения. Это защита рабочих мест. По официальным цифрам, еще не приступая к реформированию этой отрасли, сокращено (пенсия, сокращение рабочих мест, передача определенных видов деятельности в другие ведомства) свыше 500 тысяч человек. Предстоит сокращение примерно такого же количества. Что будет с этими людьми, что будет с их семьями?

Такая же тенденция наблюдалась в отношении портовой деятельности, когда наши грузы, не известно почему, перерабатывались не у нас и в 1993-94 гг. стоял вопрос о закрытии старейшего в России порта – Архангельска.

Здесь наши активисты выступают против того, чтобы это происходило без согласования с профсоюзами, с работниками, которые оказываются без средств к существованию, чтобы максимально учитывались их пожелания.

В заключение я хочу пожелать, чтобы все демократические силы в России прислушивались к голосу трудящихся. Нельзя закручивать гайки, как это сделано в отношении авиадиспетчеров – запретили голодать.

Сначала запретили бастовать. Что будет завтра железнодорожникам, которым тоже запретили бастовать? Какие формы они изберут для борьбы за свои права? А то, что найдутся какие-то формы, всегда надо это учитывать. Поэтому одними запретами ничего не решишь. Нужно проводить широкие консультации и учитывать мнения трудящихся.

ПОНОМАРЕВ Л.А.

Слово предоставляется Симонову А.К.

СИМОНОВ А.К.

Во первых строках моего письма я хочу, чтобы все публично знали, что пригласившая нас сюда и встречающаяся с нами Партия «СПС» очень сильно помогала в выполнении нашего долга в освобождении журналиста Григория Пасько, юридическую защиту которого мы периодически могли осуществлять, благодаря «СПС». Борис Ефимович, спасибо Вам.

Во-вторых, большое количество наказов по линии средств массовой информации имеется у вас в розданных документах. Я постараюсь не повторяться, тем более что некоторые из наказов противоречат друг другу. Так, в частности, наказ «Движения за права человека» о создании национального общественного комитета экспертов по мониторингу независимости СМИ от властей, а также различного рода медиакорпораций, не может быть выполнен по той простой причине, что единственный способ выживания СМИ – это вхождение в те или иные медиакорпорации. Поэтому защита их от их самих и от их финансового благополучия будет довольно трудно осуществить.

Я вышел на эту трибуну для того, чтобы сказать, что кому придется выполнять эти наказы или вникать в них, придется очень не просто. Очень сильно изменилась ситуация со средствами массовой информации.

Во-первых, в самих средствах массовой информации произошло очень давно зревшее и ныне вполне созревшее разделение сил. Средства массовой информации, которые мы традиционно считали едиными и все, кто работал в СМИ, входили в единые Союзы журналистов и чувствовали себя там замечательно, наконец, осознали, что это на самом деле совсем не так. На сегодняшний день в СМИ существуют интересы их владельцев, существуют интересы их менеджеров, редакторов или управляющих, и, наконец, в СМИ существует третий вид интересов – интересы журналистов, которые, собственно говоря, осуществляют информационную работу. То, что эти интересы противоречат друг другу, совершенно очевидно. Поэтому, когда мы говорим: давайте освободим средства массовой информации, чрезвычайно важно понимать, от кого мы их хотим освобождать. Здесь надо быть очень аккуратным, потому что легче всего сегодня освободить средства массовой информации от работающих в них журналистов. Эта работа уже начата. Она очень интенсивно идет. Если вы сегодня поговорите с любым топменеджером средней телевизионной компании, он вам скажет, что журналисты – это некая такая же информационная функция, как камера, автомобиль, на котором эту камеру доставят к месту съемки, оператор, который будет нажимать на эту камеру, и журналист – это техническое приспособление, потому что на информационный поток журналист, как считают топменеджеры телевидения, делающие там новости, не влияет. Профессионально журналист для них заключается в том, что он может накопать как можно больше сведений, а выбирать, что надо давать, это будет уже топменеджер или руководитель службы новостей. На самом деле, результаты этого можно увидеть, потому что, как вы понимаете, набор журналистов куда более разнообразен, чем набор топменеджеров, просто топменеджеров меньше и поэтому топменеджеры более похожи друг на друга. В результате у нас сегодня по четырем каналам новости отличаются друг от друга физиономиями журналистов, которые произносят текст, а, в сущности, отношение и подходы друг от друга совершенно не отличаются. Это как раз результат того процесса, о котором говорю я. Это то самое, когда журналист – часть камеры, а топменеджер – это тот, кто определяет всю политику, всю стратегию и, собственно говоря, он и ведет, он и позиционирует средства массовой информации.

Есть много других противоречий, существующих в этом пространстве. Например, главные претензии к созданному Индустриальному комитету. Вчера В.Путин подтвердил, что это не какие-нибудь чиновники предложили ему внести этот закон, а это сама индустрия предложила ему внести этот закон. Между прочим, в эту индустрию не вошел ни один провинциальный менеджер, я уж не говорю о журналистах. Индустриальный комитет состоит действительно из крупнейших совладельцев или управляющих крупнейшими медиахолдингами и медиакомпаниями. Естественно, что эти люди предложили закон, который в большей степени отстаивает их интересы, нежели интересы тех, кому они дают работу, т.е. интересы работодателей, а не работовзятелей.

В этом смысле у нас ситуация с профсоюзами намного хуже, потому что у авиадиспетчеров голодать запретили, а журналистам даже голодать некому запрещать, потому что журналистских профсоюзов, например на телевизионных компаниях, практически нет. Найдите хотя бы одну частную телевизионную компанию, где был бы профсоюз наемных работников. Когда мне говорят, создавайте, я не работаю в СМИ и счастлив этим, поэтому и свободен в известной степени и могу говорить то, что я говорю, ибо для нашего альманаха два человека готовы написать статьи о реально действующей сегодня цензуре на федеральных каналах, но только при условии полной анонимности. Я на анонимность не претендую, благодаря чему и работаю в СМИ время от времени и то не как наемный работник, а как заключивший с ними некий контракт.

Я хочу, чтобы мы понимали, когда мы будем применять и обременять общество новыми законами, законоположениями, размышлять над этой ситуацией, то надо исходить из достаточно изменившейся ситуации. Ситуация изменилась в СМИ. Владельцы изменились.

 И здесь очень важна еще одна вещь. Наличие медиамагнатов не должно никого смущать. Давайте не будем пугать друг друга страшилками. Важно, чтобы этих медиамагнатов было как можно больше. Важно, чтобы главным медиамагнатом не было бы государство, которому принадлежит даже на сегодняшний день более 50% средств массовой информации и которое, безусловно, является крупнейшим медиамагнатом в этой стране, причем, медиамагнатом, лоббирующим интересы принадлежащих ему СМИ и дающих ему льготы и преференции. Это первое условие, которое может вообще вывести СМИ на рынок, хотя должен вам сказать, что оно крайне не популярно. Это освобождение средств массовой информации от владычества государства. Не должно быть государственных СМИ, незачем ему, есть огромное количество других СМИ, которые охотно предоставят свои страницы для правительственной информации. Правительство и государство имеют право иметь информационные листки, сообщающие и передающие их решения. Такие уже существуют, их можно пощупать руками. Все остальные должны быть от государства свободны. Но в ту минуту, когда мы с вами реально начнем это осуществлять, у нас возникнет огромное количество врагов. Эти враги будут работать в районных и городских газетах нашей страны. Мы с вами будем освобождать журналистов от желанного ими ига и рабства, потому что сегодня другого способа выживания большинства этих средств массовой информации нет. Они зависят от этих государственных дотаций, они на них сидят, как на диализе с искусственной почкой, и без этого обойтись не могут. Поэтому, с одной стороны, я – сторонник того, чтобы убрать из этого государство. С другой стороны, надо помнить у Шварца в «Драконе», когда Ланцелот уже вернулся, ему говорят про кривые души: будьте осторожны, не делайте ничего сгоряча. Здесь можно наколотить большое количество посуды, потому что вместе с водой можно выплеснуть ребенка, в регионах особенно.

Мечта редактора районной газеты, чтобы он получал государственных денег побольше, но из областного бюджета, минуя свой районный бюджет, потому что это делает его, в известной степени, независимым от самовольства районного редактора. Однако, кто такие руководители районов? Они такие же партийцы и отчасти, в том числе, и партийцы демократических партий.

 Мониторинг фонда свидетельствует, что отношение к прессе в регионе не зависит от политической ориентации человека, занимающего главный пост в том или ином регионе. Зависит от личных качеств. К сожалению, не просматривается зависимость. Демократы душат прессу иногда намного лучше, чем коммунисты, смею вас заверить, и делают это с полной демократической отдачей.

Приведу один пример. Только что вернулись мои ребята из миссии по Краснодарскому краю, где выстроена идеальная пирамида под тамошнего губернатора, и есть 5-6 ребят, которые бегают вокруг этой пирамиды и на нее поплевывают. Их держат отдельно, иногда, правда, пытаются отстреливать, но пока удается их отстоять. В основном выстроена пирамида. Во главе департамента печати стоит тамошний руководитель объединения «ЯБЛОКО». С точки зрения выполнения его чиновного заказа, он сделал все правильно. С точки зрения взглядов его партии на свободу прессы, извините, как это может сочетаться.

Очень важно, чтобы те партии, которые в той или иной степени примут эти демократические установки, распространили бы на тех своих членов, которые являются в той или иной степени функционерами, особенно это важно в регионах.

Я все сказал. Все остальное можно прочитать в 2,5 страницах, в том числе и те законы, без которых вообще невозможно двигаться, куда бы то ни было, ибо у нас до сих пор система отношений построена по принципу «пресса – четвертая власть». Я закончу этим разочарованием. Давайте разочаруемся – пресса не является четвертой властью. Поэтому, когда мы говорим о праве на доступ к информации, закон, которого у нас не существует, мы не имеем в виду прессу. Мы имеем в виду граждан. Журналисты такие же граждане и время от времени таким законом тоже могли бы воспользоваться, но закона этого у нас нет. Поэтому все либеральные демонстрации правительства – оно демонстрирует свою открытость, определяет количество сведений, которые оно будет публиковать на своих сайтах – это все замечательно, кроме того, что официального закрепленного за гражданами права на свободный доступ у нас не существует и закон его не охраняет. Не охраняют его и средства массовой информации, ибо заинтересованы в эксклюзивности доступа к этой информации, о чем тоже следует думать представителям гражданского общества, которые от этого очень сильно настрадались.

<<Назад        Далее >>