11 марта 2004 года

Центральный Дом Журналиста,

Каминный зал 

пресс-конференция: 

«Михаил Трепашкин - политический заключенный путинской России» 

Адвокаты:

Липцер Елена Львовна,

Юлина Марина Геннадиевна,

Бровченко Сергей Васильевич,

Глушенков Валерий Геннадиевич,

 

Николай Владимирович Горохов, защитник Михаила Ивановича Трепашкина

 

Татьяна љПавловна Трепашкина, супруга политического заключенного Михаила Ивановича Трепашкина

 

Лев Александрович Пономарев, исполнительный директор Общероссийского общественного движения «За права человека»

 

Посвящается нравственному љподвигу человека, бросившему из-за тюремной решетки вызов спецслужбам, и лично главе ФСБ Николаю Патрушеву, которого он обвинил в фактическом пособничестве террористам.

 

“Герой нашего времени”

Фильм с Михаилом Трепашкиным 

Благодаря фильму режиссёра Андрея Некрасова можно услышать о деле Михаила Трепашкина от самого Трепашкина - в видеозаписи, сделанной незадолго до его ареста. В ней Трепашкин излагает суть полученных им доказательств о причастности ФСБ к взрывам жилых домов в Москве и предсказывает свой арест.

 

Интерьвью с Трепашкиным – главная часть 15-минутного фильма “Герой нашего времени” режиссёра Андрея Некрасова.

Контакт для интервью с режиссёром фильма Андреем Некрасовым:

+1-646-321-7030 

Интервью с Трепашкиным было записано осенью 2003 года во время съёмок фильма «НЕДОВЕРИЕ» (www.nedoverie-film.com) о судьбе дочерей женщины, погибшей при взрыве на ул. Гурьянова. Трепашкин, расследовавший взрывы в качестве адвоката сестёр Морозовых, просил обнародовать плёнку, если с ним что-нибудь случится и он не сможет представить свои доказательства в суде по делу о взрывах домов.

Его арестовали 22 октября 2003 года - за пять дней до начала суда.љ Сегодня Трепашкин сам находится под судом по обвинению в разглашении государственной тайны. ФСБ утверждает, что он собирал информацию о взрывах по поручению британских спецслужб “в целях дискредитации ФСБ”.

 

В течение месяца после своего ареста Михаил Иванович Трепашкин подвергался пыткам, которые прекратились, как только Европейский суд по правам человека в Страсбурге принял к рассмотрению его жалобу.

Международная комиссия юристов назвала дело Трепашкина “насмешкой над правосудием”. Государственный департамент США включил его в свой ежегодный отчёт о правах человека - в качестве примера манипуляции судебной системой в политических целях в России.

љ

В своих обращениях, находящийся сейчас в «Матросской тишине» (ИЗ 77/1) Михаил Трепашкин, неоднократно обращал внимание на то, что его дело – провокация спецслужб, прямо стремящихся заставить его замолчать и тем самым, скрыть факты коррупции руководства ФСБ и его причастности [прямую причастность или преступную халатность – решать справедливому суду и самому обществу] к фактам безнаказанности террористов, странным обстоятельствам терактов в 1994-99 годах, трагедии «Норд-Оста».љ

После незаконного задержания в октябре 2003 года (Трепашкин - адвокат и не мог быть задержан и обыскан без санкции суда), Михаил Иванович был демонстративно подвергнут пыткам и истязаниям. Есть серьезные основания љсчитать, что ему подбросили оружие и бросили в тюрьму, чтобы исключить его участие в судебном процессе.

 

Вот цитата из его февральского обращения:

«А если Путин останется еще на 4 года Президентом России и будет дальше заниматься «безопасностью» государстваљ и граждан вместе с Патрушевым и его командой, то правду мы не узнаем никогда. А, скорее всего, будут созданы такие условия, что нам уже будет не до взрывов1999 года, так как будут организованы новые и новые акции, чтобы в их массовости все растворилось и потерялось, ибо станет невозможным все контролировать». 

Мы приводим полные тексты его обращений. 

I. 24 декабря 2003 года в московскую приемную Движения «За права человека» пришло письмо от Михаила Трепашкина, эксперта Общественной комиссии по расследованию взрывов жилых домов в городах Волгодонске и Москве и обстоятельствам, связанным с проведением «учений» в Рязани в сентябре 1999 года.

Михаил Трепашкин, обладая доказательствами причастности спецслужб к этим взрывам, активно противодействовал осуждению невиновных и выступал за установление истины по делу. Ранее он был обвинен в разглашении государственной тайны в связи с его интервью журналистам по событиям, связанным с захватом заложников в Театральном центре на Дубровке (дело «Норд-Ост»). Предлагаем Вашему вниманию полный текст письма.

«22 декабря 2003 года продолжился допрос свидетелей по делу адвоката Трепашкина М. И. Большинство из них это начальники и сослуживцы по Спецотделу КГБ СССР в 1984 – 1993 г.г. У все свидетелей возникал вопрос, что же такое совершил Трепашкин, если исследуемое событие 20-летней давности (заметим, что ни одна из статей УК РФ, вменяемых Трепашкину, не имеет срока давности более 10 лет) и какое отношение может иметь ФСБ РФ (потерпевшая якобы сторона на процессе) к деятельности Трепашкина в 80-е годы прошлого века.

Представитель ФСБ РФ Шелег В.С. заявил в суде, что они являются правопреемниками КГБ СССР и несут ответственность за все дела, включая уголовные, КГБ СССР за весь период времени, вне зависимости от давности. Что это за закон, который позволил сделать Шелегу такое заявление о правопреемстве и ответственности за все дела КГБ СССР, он назвать не смог. Но судье Седову С. П. этого заявления пока показалось достаточно. По ходу процесса было похоже, что он занял, в нарушение ст. 15 УПК РФ, сторону обвинения. Как никак вместе учились когда-то в одном военном институте.

Тем не менее, такое явно незаконное заявление и исследование деяний 20-летней давности КГБ СССР возмутило ряд свидетелей обвинения, представителей «старой гвардии» чекистов-следователей, служак закона, которые заявили свой протест явно незаконным действиям суда и явно «заказному» сфальсифицированному делу. Так, один из важных свидетелей, вызванных стороной обвинения, бывший заместитель начальника отдела, где служил Трепашкин, заслуженный юрист России Жучков А. Г., который по предположению Главной военной прокуратуры должен был изобличать Трепашкина, заявил, что он хочет выступить в суде на стороне защиты. В ходе допроса в суде он охарактеризовал работу Трепашкина в Спецотделе КГБ СССР в 80-е годы только с положительной стороны, отметив его принципиальность и честность, а вменяемые ему якобы незаконные действия по разглашению гостайны – надуманным предлогом, не имеющим под собой юридической почвы. Такая позиция «свидетеля обвинения» расстроила не только обвинителя и представителя ФСБ РФ, но и судью, вызвав у него определенное раздражение. Тем не менее полковник юстиции в отставке Жучков А. Г. был не единственным в такой позиции. Аналогичные показания дали бывший заместитель начальника того же отдела полковник юстиции в отставке Агибалов В., заявивший также, что Трепашкин и доступа не имел ко многим скрытым документам, а также Сафонов К. Д. и Волков В. И.

К настоящему времени основные свидетели обвинения по делу выступили, но каких-то действий Трепашкина, явившихся злоупотреблением служебным положением, а также вызвавших какие-либо тяжкие последствия – не усматривается. Интересно, какими глазами посмотрит на них суд». 

 

 

II. 24 февраля 2004 года в московскую приемную Движения «За права человека» пришло новое письмо от Михаила Трепашкина, эксперта Общественной комиссии по расследованию взрывов жилых домов в городах Волгодонске и Москве и обстоятельствам, связанным с проведением «учений» в Рязани в сентябре 1999 года.

«В общественную комиссию по расследованию

взрывов домов в г. Москвељ в сентябре 1999г.

љработавшую в Государственной Думе

Федерального Собрания Российской Федерации

 

От Трепашкина Михаила Ивановича, адвоката

Московской коллегии адвокатовљ «Межрегион»љљ

незаконно арестованного 22 октября 2003г.

љи находящегося под стражейљ в СИЗО – 1

«Матросская тишина» УИН МЮ РФ по г. Москве. 

 

ОБРАЩЕНИЕ

Г. Москва

14 февраля 2004г. 

От своего защитника Горохова Н.В. мне стало известно, что Общественная комиссия в настоящее время готовит отчет о проделанной работе.

Так как я привлекался к работе Общественной комиссии по отдельным вопросам, то просил бы учесть в отчете, помимо известных фактов, следующие обстоятельства:

1. Летом 2002г. ФСБ РФ знали о точном месте нахождения А.Гочияева и была реальная возможность его задержать и арестовать, чтобы допросить по всем обстоятельствам взрывов и действий самого Гочняева под контролем Интерпола и с горантией сохранения жизни Гочняеву до суда. Я был осведомлен о такой возможности для ФСБ РФ. В акции должен был учавствовать от ФСБ РФ Шебалин В.В., бывший сотрудник УРПО ФСБ РФ и сотрудник находящегося в Лондоне А. Литвиненко. С Шебалиным В. Сотрудники ФСБ РФ установили контакты и заключили письменный контракт о сотрудничестве, учитывая, что он полковник ФСБ РФ в отставке является агентом УСБ ФРБ РФ (с его же слов). Однако в сентябре 2002г. от операции по задержанию Гочияева отказались заявив, что он нужен мертвым. Так мне пояснил Шебалин, высказав позицию ФСБ РФ. К этому времени уже готовились к передаче в суд уголовные дела на Крымшанхалова и Деккушева, с которыми были достигнуты какие то компромиссные договоренности, а появление Гочияева и его показания могли помешать гладко налаженную версию следствия, не совсем верную. Кроме того, появление живого Гочияева заставило бы следствие отыскивать истинных организаторов взрывов, что ФСБ РФ явно не хотелось. ФСБ РФ четко утвердило план: задержанных мелких соучастников мало, что знающих осудить к длительным срокам и далеко спрятать в зонах, а Гочияева физически устранить. После этого можно объявить дело полностью раскрытым, участников и организаторов (Гочияев) наказанными и дело сдать в архив. Это типичный подход Путина В.В. и Патрушева И.П. ко всем крупным террористическим актам в России. Поэтому истину, полную картину терактов, настоящих организаторов мы и не знаем. А если Путин останется еще на 4 года Президентом России и будет дальше заниматься «безопасностью» государстваљ и граждан вместе с Патрушевым и его командой, то правду мы не узнаем никогда. А скорее всего, будут созданы такие условия, что нам уже будет не до взрывов1999 года, так как будут организованы новые и новые акции, чтобы в их массовости все растворилось и потерялось, ибо станет невозможным все контролировать.

2. Я как адвокат и представитель потерпевших по уголовному делу Морозовой Е.А. и Морозовой Т.А. (проживавших в кв.100 по ул. Гурьянова в Москве) был грубо и незаконно не допущен к материалам дела и к уголовному процессу в суде, чтобы я не мог, с учетом опыта следственной работы) отследить истинных организаторов взрыва.

В целях отстранения меня от участия в процессе сотрудники ФСБ РФ в отношении меня было сфабриковано уголовное дело по явно надуманным обвинениям, не выдерживаемых никакими юридическими понятиями. При этом мне в квартируљ вначале были подброшены патроныљ (числящиеся за ФСБ РФ и ФСНП РФ) а когда дело Крымшамхалова и Деккушева было передано в суд, то мне в салон автомобиля прилюдно был брошен пистолет с патронами (в сумочке) и я был арестован.

3. Сотрудники ФСБ РФ не постеснялись приобщить к материалам моего уголовного дела письмо ФСБ РФ, в котором не двузначно указано, что меня нужно арестовать, чтобы не допустить к материалам уголовного делаљ по взрывам домов. Уголовное дело в отношении меня в настоящее время находиться на рассмотрении в Московском окружном военном суде (судья Седов С.П. куратор – и.о. зам председателя суда Абабков). В материалах дела находитсяљ в частности письмо ФСБ РФ, изљ которого следует, что якобы я собираюсь при ознакомлении с материалами дела собрать компромат на органы ФСБ РФ, поэтому меня надо изолировать путем заключения под стражу. А чтобы усилить криминальность ситуации в письме указано что с делом я знакомлюсь по поручению английской службы МИ-5, Литвиненко и Березовского. По таким вот надуманным основаниям я до сих пор нахожусь под стражей.

13 февраля 2004 г. по моему настоянию в ходе судебного заседания, по моему делу в Московском окружном военном суде были оглашены 5 документов, о которых в обвинительном заключении указано следующее :

«Так, в феврале 1996г. Трепашкин М.И., заявив руководству 3 отдела УСБ ФСБ РФ о якобы уничтожении материалов по прекращенномуљ делу оперативного розыска «……», скрытно вынес из здания УСБ ФСБ РФ, расположенного по адресу: г. Москва, ул. Б.Лубянка, д. 21, пять служебных документов, в которых содержаться сведения, составляющие государственную тайнуљ - раскрывающие средства, методы, планы состояние и результаты оперативно- розыскной деятельности, а именно:љљ

- сводку №18, рег. № 2/5332 по объекту «70-3982 -95» за 23 июня 1995г.;

- сводку № 19, рег. « 2/5927 по объекту «70-4741-95» за 20-21 июля 1995 г.;

- сводку № 29, рег. « 2/6119 по объекту «70-4741-95» за 25-26 июля 1995 г.;

- сводку № 31, рег. «2/6159 по объекту «70-4741-95» за 28 июля 1995 г.;

- заготовку справки о результатах работы по делу оперативного розыскаљ «…..» от 27 февраля 1996 г.»

В результате исследования данных документов установлено, что в перечисленных документах нет речи и упоминаний:

- о каких-либо средствах оперативно–розыскной деятельности;

- о каких-либо методах оперативно-розыскной деятельностиљ органов ФСБ РФ;

- о каких либо планах оперативно-розыскной деятельности ФСБ РФ;

- о состоянии оперативно-розыскной деятельности ФСБ РФ;

Можно лишь видеть в них результаты оперативно-розыскной деятельности старшего консультанта 3 отдела УСБ ФСБ РФ подполковника юстиции Трепашкинаљ за период с 23 июня по 28 июля 1995 г., из которых видно:

а) что сотрудники ОПУ ФСБ РФ за деньги и с ведома своего руководстваљ сопровождали конкретных груз для членов одной из преступных группировок в Ярославль, за что получили 4 000 долларов США;

б) что сотрудники ОПУ ФСБ РФљ помогали членам Гольяновской преступнойљ группировки г. Москвы собирать компромат наљ бизнесменов,љ за что получали 100 долларов в час (проводили наблюдение);

в) что один из сотрудников ОПУ ФСБ РФ приобретал и сбывал наркотики, а также документы для легализации ношения оружия членами Гольяновской ОПГ;

г) что сотрудники ФСБ РФ принимали участие в убийствах людей.

Кроме того, в сводке № 29 имеются данные о чеченце Даргиеве, связанном преступной деятельностью с Гольяновской ОПГ. (Предположительно, Даргиев был причастен к подготовке теракта в «Норд-Осте» в октябре 2002 г.)

Я намеривался в 19995-1996 г.г.љ совместно с РУОП провести операцию по поимке с поличным сотрудников ОПУ ФСБ РФ в тот момент, когда они будут передавать оружие для совершения убийств. Однако, после моего доклада начальнику 3 отделаљ УСБ ФСБ РФ полковнику Балдину В.В. и начальнику УСБ ФСБ РФ генерал-майору Патрушеву Н.П., они приказали мне уничтожить все материалы и никого не трогать. Таким образом, Патрушев Н.П. спасал от уголовной ответственности свои нынешние кадры, прежде всего Кузнецова (бывшего в то время начальником ОПУ ФСБ РФ) и Письменного (курировавшего в то время ОПУ по линии УСБ).

27 февраля 1996 г. я, выполняя приказ руководства, подписал акт об уничтожении материалов ДОР [дело оперативного розыска]«Братаны» и отдал дело на уничтожение в УРГУ УСБ ФСБ РФ. По результатам работы ДОР «Братаны» я составил справку, в которой отразил и все совершаемые сотрудниками ОПУ ФСБ РФ преступления и указание на незаконное уничтожение дела.

После увольнения из ФСБ РФ в 1997 г., в ходе дальнейших судебных разбирательств и прокурорских проверок я неоднократно использовал справку как доказательство в злоупотреблении Патрушева Н.П. и других должностных лиц ФСБ РФ своими должностными полномочиями. В соответствии со ст. 7 Закона РФ «О государственной тайне» сведения, связанные со злоупотреблением должностных лиц, засекречиванию не подлежат.

В конце августа первых числах сентября 2002 г., увидев признаки готовящейся в Москве какой-то акции, я предупредил об этом ФСБ РФ через Шебалина В.В., который утверждал, что он восстановил отношения с ФСБ РФ и является агентом УСБ. По ряду признаков было похоже, что это - правда. Шебалину В.В. я сообщил, что в Москве особенно на Юго-Западе, а также в Кунцево появилось много чеченцев, которые ходят с оружием, участвуют в п.н. «стрелках». Кроме того, я сообщил ему, что в Москве появился полевой командир «Абдул», анкетные данные на которого имеются в моих разработках 1995-1996 г.г., хранящихся в УСБ ФСБ РФ, а также точные данные на «Абдула» как террориста и его московских связях, включая Абубакара (гостиница «Салют» на Юго-Западе) и в общежитии института русского языка (недалеко от ДК «Меридиан») находятсяљ в моём компьютере, который незаконно изъят и хранился в Главной военной Прокуратуре или в ФСБ РФ. Часть материалов на этих чеченцев я передал Шебалину. Как мне известно, он отнёс эти материалы в ФСБ РФ и они искали данные на чеченцев, однако мою помощь расценилиљ по–своему агрессивно, так как этих чеченских экстремистов Патрушев Н.П. и его подчиненные уже спасали от правосудия. Не Шебалина В.В. стали давить, чтобы он показал на следствии, что в момент передачи ему документов по чеченским боевикам я якобы одновременно показал ему требование № 41 о проверке на принадлежность к агентуре КГБ СССР 3-х лиц. Это было в сентябре 2002г. Тогда Шебалинљ отказался дать ложные показания, о чём уведомил меня.

Если не ошибаюсь, 22 октября 2002 г. чеченские экстремисты захватили культурный центр на Дубровке, в момент постановке «Норд-Оста». В ходе переговоров с террористами появился Абубакар, очень схожий с тем, о котором я говорил Шебалину. Я позвонил ему и спросил, передавал ли он своим шефам в ФСБ РФ о той информации, которую я передавал ему как негласномуљ их помощнику. Шебалин ответил, что он всё передал. Я спросил, почему же тогда ФСБ РФ не предприняло никаких конкретных мер по предотвращению событий в «Норд-Осте», почему не работали по моей информации, которую я передал, в частности о появлении в Москве полевого командира известного террориста Салмана Радуева – Абдула, известного по прозвищу «Абдул-кровавый», которыйљ возможно причастен к теракту. Шебалин ещё раз подтвердил, что информацию он якобы передал. Мы снова с ним встретились в ноябре 2002 г. Я передал информацию о преступлениях Абдулы, а также информацию для проверки ещё ряда лиц, возможно причастных к теракту на Дубровке. В числе этой информации я передал Шебалину сохранившихся у меня набросков с проверки по ДОР «Братаны», в которых указывалось, что в сводке № 29 ДОРа находятся данные на чеченского экстремиста Даргиева. Я пояснил, что в УСБ ФСБ РФ должна храниться сводка.

Шебалин совместно с сотрудниками УСБ ФСБ РФ нашли и справку по ДОР «Братаны» и 4 сводки, в том числе ту, где были данные о Даргиеве и его связях. Однако, вместо проработки его причастности к событиям в «Норд-Осте», УСБ ФСБ РФ совместно с Шебалиным провели очередную провокацию против меня, чтобы я не выяснял истину по событиям на Дубровке. УСБ ФСБ РФ потребовали от Шебалина, чтобы он отнёс обнаруженные 4 сводки и полученную от меня заготовку справки по ДОР «Братаны» (с данными Даргиева) в Главную военную прокуратуру и сделал письменное заявление о получение всех этих документовљ от меня в целях спрятатьљ от повторного обыска. Шебалин так и сделал в начале декабря 2002 г. Тут же эксперты признали все эти документы как государственную тайну России. Экспертами выступили сотрудники ФСБ РФ, явно заинтересованные в фабрикации дела против меня.

Таким образом, мои попытки предотвратить теракт, а затем выявить всех причастныхљ к нему лиц закончились привлечением меня к уголовной ответственности за разглашение государственной тайны России, вызвавшие тяжкие последствия для государства. Вот так было всё перевернуто с ног на голову. А меня по обвинению в тяжком преступлении уже 4 месяца держат под стражей.

Получается по делу: 

-љ ФСБ РФ инициировали возбуждение уголовного дела, сфабриковав материалы и подбросив мне патроны;

- ФСБ РФ собирали материалы по уголовному дулу, прибегаяљ к подделке документов;

- те же оперативники работники из УСБ ФСБ РФ выступили «экспертами», составив заведомо ложное заключение;

- љФСБ РФ выступили в качестве потерпевшей стороны;

- ФСБ РФ через своего незаконного представителя в суде оказывают давление на председательствующего Седова С.П. и вместе с ним занимаются подгонкой (фабрикацией) доказательств моей вины.

Я на первом и втором листах привел содержание 4 сводок ПТП и заготовки справок. А теперь посмотрим, что пишут «эксперты» из ФСБ РФ по этим документам в обвинительном заключении:

«Согласно заключению экспертов от 24 декабря 2002г. (т. 20 л.д. 14-34) в сводках № 18, рег. № 2/5332 от 23 июня 1995 г., № 19, рег. № 2/5927 за 20-21 июля 1995г., № 29, рег. №2/6119 за 25-26 июля 1995 г. , №31, рег. № 2/6159 за 28 июля 1995г. и проекта справки о результатах работы по ДОР «Братаны» содержаться сведения, составляющие государственную тайну, в которых раскрываются средства, методы, планы, состояние и результаты оперативно-розыскной деятельности органов ФСБ РФ. Распространение этих сведений может принести ущерб безопасности РФ».

Обратите внимание, кто фабриковал заключение экспертов по поручению УСБ ФСБ РФ:

1.     Бутов Сергей Васильевич, подполковник юстиции, заместитель начальника ДПУ ФСБ РФ;

2.     Головин Евгений Юрьевич, майор, историк по образованию, зам. начальника секретариата УРАФ ФСБ РФ;

3.     Зайцев Сергей Владимирович, майор, специалист по авиационным приборам и измерительной вычислительнойљ техники, консультантљ 2 отдела Управления по лицензированию, сертификации и защите гос. тайны ФСБ РФ.

4.     Клочков Александр Евгеньевич, полковник, старший инспектор 5 службы Инспекторского управления ФСБ РФ.

5.     Писарев Владимир Александрович, полковник, специалист по прикладной математике, зам. Начальник 1 отделаљ УСБ ФАПСИ РФ;

6.     Солодченко Сергейљ Анатольевич, подполковник, спец. по международным отношениям, гл. спец. 2 отдела Управления физической защиты ФСНП РФ.

Это перечень тех лиц, которые специально фабриковали заключение, чтобы не дать мне работать ни по делу о взрывах домов, ни по делу «Норд-Оста». Кровь погибших на их совести, на совести им подобным сотрудникам ФСБ РФ, скрывающих истину.

Уничтожив без детального расследования всех террористов в «Норд-Осте», включая тех, кто был уже не опасен, ФСБ РФ и Путин В.В. оставили на свободе многих сообщников и пособников террористов, что является прямой причиной новых террористических актов. Взрыв в Московском метрољ следствие такой непродуманной политики Президента РФ и ФСБ РФ.

М.И. Трепашкин

14 февраля 2004 г.  

III. Из обращения М.И. Трепашкина в организацию «Международная Амнистия» с просьбой о признании его политическим заключенным.

Краткие биографические сведения о себе: 

Трепашкин Михаил Иванович родился 07 апреля 1957 года. До ареста работал адвокатом Московской коллегии адвокатов «Межрегион».

Имею на иждивении 5 несовершеннолетних детей, самыми младшими из которых являются дочери 2002 и 1996 годов рождения.

Ветеран военной службы. В целях обеспечения защиты прав граждан от преступных посягательств неоднократно выезжал в период военных конфликтов в Армению, Азербайджан, Приднестровье. За серию операций по обезвреживанию диверсантов и террористов в городе Москве награжден рядом правительственных наград., является пенсионером ФСБ РФ и ФСНП РФ. В запас уволен в звании полковника. Общий стаж юридической работы - более 25 лет. 

Обстоятельства преследования.

Явные преследования начались в 1995 году в период службы в отделе физической защиты УСБ ФСБ РФ, когда занимался защитой сотрудников ФСБ, членов их семей и конфиденциальных источников информации. В то время на должность начальникаљ УСБ был назначен нынешний руководитель ФСБ Патрушев. Он решил использовать отдел физической защиты в своих неблаговидных целях. Через начальника отдела Балдина он поручил мне и еще одному сотруднику отдела путем внесудебного и незаконного воздействия «выбить» долг - 8000 долларов с госпожи К. Эти действия Патрушев приказал совершить в интересах Проничева, бывшего в то время руководителем органов безопасности Карелии, а ныне заместителем директора ФСБ, Я предпочел заниматься своими непосредственными обязанностями по службе, не исполнив незаконное указание Патрушева.

В декабре 1995 года в ходе проведения под моим руководствомљ оперативных мероприятий в рамках своих функциональных обязанностей, 3-м отделом УСБ ФСБ РФ и РУБОП ГУВД Москвы в одном из столичных банковљ при сборе путем вымогательства денег для ведения боевых действий в Чечнељ с поличным были пойманы около 30 человек , в том числе 4 полевых командира Салмана Радуеваљ и прикрывающие их преступную деятельность сотрудники ГРУ ГШ МО РФ, МВД и ФСБ РФ. Задержанные сознались в совершении вымогательства, была получена информация о совершении ряда убийств в Москве и Чечне о пытках наших солдат в Чечне о незаконном обороте оружия, о нахождении в Москве, Подмосковье и Тверской области складов с оружием и баз отдыха боевиков.

Однако к уголовной ответственности были привлечены лишь несколько человек и один полевой командир по кличке «Герой», которого Радуев в декабре 1996 года обменял на троих пензенских ОМОНовцев. Остальные же по приказу Патрушева, Барсукова, Ковалева (соответственно заместителей и директора ФСБ РФ), отпущены, в том числе «Туриста» занимавшегося поставками оружия в Чечню под патронажем Генштаба и «Абдула» появившегося затем в Москве накануне теракта в «Норд-Осте». 

В отношении меня по инициативе Патрушева было инспирировано служебное разбирательство, чтобы я не занимался расследованием деятельности преступников и лиц их прикрывающих. 16 декабря 1995 года в соответствии с приказом № 0213 я был отстранен от основной работыљ за то, что задерживая преступников,љ я якобы злоупотребил при этом служебными полномочиями. Повод был явно надуманным однако служебное разбирательство длилось почти 2 года, до конца апреля 1997 года. Все это время я не мог заниматься своей основной деятельностью. (замечу, что за в 1994 году мне за короткий срок удалось разоблачить и поймать группу лиц совершивших взрывы в метро в Баку и на юге России, а также провести множество других оперативных дел).

В мае 1997 года я был вынужден уволиться из ФСБ РФ, так как дальнейшая служба с Патрушевым стала невозможной. Тем более, что 08 февраля 1996 года я был необоснованно наказан за задержание в Москве полевых Чеченских командиров и решил обжаловать это наказание в суд.

В мае 1997 года я обратился в Московский гарнизонный военный суд , и не смотря на то что в числе ответчиков были три генерала армии – Ковалев, Барсуков , Патрушев, суд я выиграл. Было признано , что я наказан необоснованно.

Во время судебного разбирательства и судаљ на меня организовывали различные покушения (о которых я писал раннее).

В ноябре 1998 года я принимал участие в пресс-конференцииљ сотрудников ФСБ , на который были преданы гласностиљ факты участия спецслужб , в частности ФСБ РФ , в ряде взрывов в Москве (террористические акции) других преступлениях в Москве и иных регионах России. Руководство ФСБ открыто пообещало расправиться с участниками пресс-конференции.

С января 2001 года я стал адвокатом. Наряду с другими у меня было заключено соглашение представлять интересы потерпевших от взрыва дома на ул. Гурьянова в Москве, сестер Морозовых у которых при взрыве погибла мать, и было утрачено все имущество, находившееся в квартире №100. Кроме того, одна из Морозовых и сама была ранена. В ходе адвокатской работы я обратил внимание на нежелание властей, прежде всего руководстваљ ФСБ РФ объективно и полно расследовать обстоятельства взрывов и лиц, причастных к террористическому акту. Об этом я заявлял в своих ходатайствах, а также в прессе и по телевидению.

После моих выступлений по 4-му каналу французского телевидения и по «REN-TV» мне открыто стали передавать угрозы от ФСБ РФ.

Работая в качестве представителя потерпевших по взрывам домов в Москвељ я стал сотрудничать с общественной комиссией по расследованию взрывов в Москве и Волгодонске, выступаяљ в качестве эксперта. Имея многолетний стаж следственной работыљ я занимался проверкой показаний Гочияева, а также выполнял ряд других функций. Работал совместно с Ковалевым, Юшенковым, Левинсоном. В ходе работы в комиссии было получено немало информации, вызывающей беспокойство за объективность расследованияљ уголовного дела органами ФСБ и за нарушения прав граждан. По поводу сотрудничества с Ковалевым и установившихся добрых деловых отношений с Юшенковым получал многочисленные предупреждения о возможных провокациях со стороны ФСБ, так как эти лица вызывали неприязнь и негативную реакцию у ФСБ за свою правозащитную деятельность. 

В конце августа 2002 года я узнал что в Москве появился полевой командир Абдул известный своей террористической деятельностью совместно с Радуевым . Кроме того появились сведения о концентрации на Юго-Западе Москвы и Западе столицы вооруженных чеченцев, в том числе в гостинице «Салют» . Эту информацию я передал в ФСБ . В отношении меня активизировалась фальсификация материалов о разглашенной мною якобы сведений составляющих государственную тайну. Вскоре произошел захват заложников в «Норд-Осте». Я поинтересовался у представителя ФСБ по каким причинам не последовало никаких действий, когда я предупредилљ о готовящейся акции боевиков. Кроме того я передал данные еще об одном лице, возможно причастному к теракту на Дубровке. В ответ ФСБ РФ обвинила меня в конкретном эпизоде разглашения государственной тайны -љ якобы в моем сообщении имелись сведения о планах, методах, средствах деятельности ФСБ РФ. По указанию фальсификаторов из ФСБ главная военная прокуратура предъявила мне обвинение по следующим статьям уголовного кодекса:

Часть 3 статьи 285 УК РФ (злоупотребление служебным положением, вызвавшем тяжкие последствия для государства). Суть этого обвинения в том, что яљ якобы в 1984-1996 годах не уничтожил ряд документов, сведения из которых я сообщил бывшему полковнику ФСБ Шебалину, чем причинил крупный ущерб безопасности России.

Часть 1 статьи 283 УК РФ (разглашение сведений составляющих государственную тайну) фактически меня обвинили и сейчас судят за передачу сведений об «Абдуле» и готовящейся акцииљ в «Норд-Осте» . Формально за передачу Шебалину для передачи в ФСБ сводок прослушивания телефонных переговоров , где речь идет о лице возможно причастном к террористам.

Часть 1 статьи 222 УК РФ (незаконное приобретение, хранение, перевозка боеприпасов). Речь идет о тех патронах (19 шт.) которые были подброшены мне в квартиру, чтобы оправдать свое незаконное вторжение в нее.

Дело явно заказное политическое направленное на то чтобы запугать меня и отучить совать нос, куда не следует, то есть не дать мне свободно заниматься адвокатской деятельностью, защитой прав граждан.

Доказательством тому, что дело заказное и имеет политическую окраску, являются следующие факты:

А) 90 % свидетелей (а их более 30 человек) показывают об обстоятельствах совместной работы со мной в КГБ, МБ РФ в период с 1984 по 1993 год – то есть более 10 лет назад. Ни о чем криминальном они не показывают. По уголовному законодательству России ни одна из статей вменяемых мне не охватывает по срокам давности более чем 10-летний срокљ давности в соответствии со ст.78 УК РФ. Следовательно, меня судят за деяния, которые по уголовному законодательству России не наказуемы.

Б) Ст.285 УК РФ, которую мне вменяют в вину, ведена в действие с 01 января 1997 года, а должностные полномочия я имел до августа 1996 года. В соответствии со ст.9 и ст.10 УК РФ меня не могут судить по ст. 285.Снова - незаконное вменение и уголовное преследование.

В) разгласить сведения, составляющие государственную тайну, можно лишь в том случае если человек допущен к таковым и давал обязательства о неразглашении. Я к таковым не допускался и подписки не давал. Не установлено и фактов разглашения. 

По подобному сценарию строиться все обвинение, что явно показывает их политическую окраску. Дошло до того что «эксперты» из ФСБ стали утверждать, что в Законе «Об оперативно- розыскной деятельности» среди органов, осуществляющих розыскную деятельность,љ появился КГБ СССР!

Меня давят, держат под стражей и судом вовсе не по законам России, не по Конституции Российской Федерации, а какими-то беспредельными бандитскими методами.

М.И. Трепашкин

 

Михаил Трепашкин (сайт www.grani.ru)

 

Факты биографии

Военная служба Михаила Трепашкина началась на атомном подводном флоте. После срочной службы он поступил в Высшую школу КГБ. С 1976 года - следователь в следственном управлении КГБ, специализировался на делах о контрабанде культурных ценностей и произведений искусства.

В 90-х годах работал в управлении собственной безопасности ФСБ. Его начальником был Николай Патрушев, нынешний шеф ФСБ. Среди успешных дел Трепашкина - разоблачение в 1995 году преступной группы в ФСБ и ГРУ, которая занималась продажей оружия в Чечню. Однако дело приказали закрыть. Возник конфликт с начальством. В том же году он был уволен из органов. В начале 1996 подал в суд на ФСБ за незаконное увольнение, и суд его иск удовлетворил. Но решение суда так и не было выполнено.

В начале 1997 года на Трепашкина было совершено нападение на улице, его избили. К этому времени он дал несколько интервью о коррупции в ФСБ. На ту же тему бывший офицер спецслужбы направил письмо президенту РФ Борису Ельцину.

В середине 1997 года Александр Литвиненко, который в это время работал в управлении по разработке преступных организаций (УРПО), получил приказ организовать нападение на Трепашкина. Впоследствии в жалобе в прокуратуру, которую Литвиненко подал на УРПО как на преступную организацию, Трепашкин упоминался вместе с Борисом Березовским и Умаром Джабраиловым. Последние двое также были в разработке УРПО: Березовского должны были убить, Джабраилова - похитить. В 1999 году Трепашкин принял участие в пресс-конференции, на которой офицеры ФСБ Литвиненко, Понькин и Щеглов обвинили ФСБ в преступной деятельности. Трепашкин присутствовал на пресс-конференции в качестве жертвы.

После этого Трепашкин два года занимался частной адвокатской практикой. В сентябре 2001 года он дал интервью французским журналистам, которые снимали фильм "Покушение на Россию", в котором рассказал о деятельности ФСБ в контексте взрывов домов в Москве и Волгодонске. Сразу после этого у него был устроен обыск. На Трепашкина завели уголовное дело по фактам разглашения государственной тайны и незаконного хранения оружия. Второе обвинение впоследствии отпало, но первое осталась.

В начале 2002 года Трепашкин познакомился с Сергеем Юшенковым и начал активно сотрудничать с ним в рамках комиссии по расследованию взрывов жилых домов в городах России в 1999 году. В том же году он стал доверенным лицом сестер Морозовых, проживающих в США (они проходили как потерпевшие по делу о взрывах домов). В августе 2003 года Татьяна Морозова приезжала в Москву и вместе с Трепашкиным добивалась доступа к документам по делу о взрывах. Это была единственная попытка со стороны пострадавших от взрывов 1999 года добиться хоть какой-то информации по делу. Весной 2003 года он был приглашен адвокатами Бориса Березовского в качестве свидетеля по делу об экстрадиции бизнесмена в Россию. Трепашкин должен был рассказать суду об истории с планированием покушения на Березовского в 1997 году. Но разрешение на выезд за границу ему не дали, поскольку к тому времени он был под подпиской о невыезде. Адвокаты Березовского должны были выехать в Москву, чтобы встретиться с Трепашкиным и взять у него свидетельские показания.

 

МИХАИЛ ТРЕПАШКИН: ПРОФИЛЬ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННОГО 

Михаил Трепашкин - человек, который раскрыл тайну московских взрывов 1999 года

Подготовлено Фондом гражданских свобод

Михаил Трепашкин - московский адвокат, арестованный по сфабрикованному обвинению накануне суда, где он планировал предъявить сенсационные доказательства причастности российских спецслужб к организации взрывов жилых домов в сентябре 1999 года.

Обстоятельства ареста

1. Михаил Трепашкин, адвокат из Москвы, был арестован 22 октября 2003 г. по обвинению в незаконном хранении оружия после того, как в его машине был обнаружен пистолет. Сам он утверждает, что пистолет был подброшен. Когда автомобиль Трепашкина остановила ГАИ, на обочине уже ждала группа захвата. Они открыто швырнули в машину сверток. В нем оказался пистолет, который исчез несколько лет назад, во время налета боевиков на федеральное учреждение в Чечне.

2. Трепашкин давно находился в конфликте с российскими спецслужбами. В прошлом он сам работал следователем, но в 1996 году его уволили из органов после того, как он отказался покрыть случай коррупции среди высших чинов ФСБ. В 1998 году он принял участие в знаменитой пресс-конференции, на которой прозвучали обвинения ФСБ в повальной коррупции и организации бессудных казней. На момент ареста Трепашкин уже находился под следствием по другому обвинению по линии ФСБ - в разглашении государственной тайны. Крайне маловероятно, что юрист, который знает, что ФСБ ведет против него следствие, и что он находится под наблюдением, станет возить с собой незарегистрированное оружие.

3. В действительности Трепашкина арестовали для того, чтобы предотвратить его выступление в важном судебном процессе, ибо власть боялась, что он предъявит серьезные улики, которые представляют собой политическую угрозу президенту Путину. 

Дело о взрывах

4. Суд, который начался через неделю после ареста Трепашкина, рассматривает дело по обвинению двух российских мусульман в организации взрывов трех жилых домов в сентябре 1999 года. В результате терактов погибло около 300 человек. Взрывы были приписаны чеченским сепаратистам и послужили поводом для второй чеченской войны. Они помогли Владимиру Путину победить на президентских выборах 2000 года.

5. На суде Трепашкин должен был представлять интересы сестер Алены и Татьяны Морозовых, чья мать погибла в результате взрыва 9 сентября 1999 года. В настоящее время Морозовы проживают в США, Татьяна замужем за американским гражданином, а Алена ждет решения о политическом убежище. По российским законам жертвы преступления имеют право в уголовном деле вносить ходатайства, вызывать и подвергать перекрестному допросу свидетелей.

6. По указаниям своих клиентов г-н Трепашкин собирался озвучить в суде версию о причастности к терактам 1999 года российских спецслужб, в частности, ФСБ. Подобного рода обвинения уже звучали и в прессе, и в политических кругах. Вкратце их содержание сводится к тому, что чеченцы к этим терактам могут быть и не причастны, и что на самом деле они могли быть организованы ФСБ, с целью склонить общественность поддержать войну. Почти половина населения России считает, что ФСБ могла организовать взрывы. В недавнем обращении к Сенату США сенатор Джон Маккейн заявил, что "остаются веские основания подозревать ФСБ в причастности к организации этих терактов".

7. Основным аргументом в пользу версии о причастности ФСБ до недавнего временни были события 23 сентября 1999 года, когда после третьего теракта, милиция обезвредила взрывное устройство в подвале одного из многоэтажных домов г. Рязани. Подозреваемых в организации взрыва сначала задержали, а потом отпустили, поскольку они предъявили удостоверения сотрудников ФСБ. Власти объяснили весь инцидент неудачно задуманными учениями по "гражданской обороне". Связь между "учениями" в Рязани и терактами так и осталась недоказанной. Однако г-н Трепашкин занимался самостоятельным расследованием взрывов в Москве и обнаружил новые улики, которые говорят о причастности ФСБ. 

8. Процесс по делу о взрывах, который начался 31 октября, проходит за закрытыми дверями "по соображениям государственной безопасности". Два обвиняемых по делу, Адам Деккушев и Юсуф Крымшамхалов, обвиняются в перевозке взрывчатки. Один из них отрицает все предъявленные ему обвинения, другой частично признает свою вину, однако утверждает, что об истинном предназначении взрывчатки ничего не знал. Судья по данному делу, Марина Комарова, ранее участвовала в процессах по делам, инициированным ФСБ, таких как известные "шпионские" дела, вызвавшие озабоченность международной общественности из-за их очевидной политической мотивировки.

9. Большинство других жертв по данному делу либо вообще не представлены в суде, либо дали подписку о неразглашении. Сестры Морозовы ее дать отказались. Таким образом, г-н Трепашкин был бы единственным независимым наблюдателем на судебном заседании, закрытом от остального мира.

10. Человека, которого обвинение cчитает главным организатором взрывов 1999 года, зовут Ачемез Гочияев. Он все еще на свободе, и, по слухам, укрывается в Панкисском ущелье, хотя грузинское правительство это и отрицает. Обвинение против Гочияева построено на том, что он якобы арендовал подвалы в домах, куда были уcтановлены взрывные устройства.

11. Политические ставки на процессе по делу о московских взрывах крайне высоки. Если оба обвиняемых будут признаны виновными, а само судебное разбирательство - объективным, то теория о вине чеченцев будет доказана, а версия о причастности ФСБ - развенчана. 

Новые улики

12. Новые доказательства, обнаруженные Трепашкиным, свидетельствуют о том, что за чеченцами, которых позже обвинили в организации взрывов, стояли агенты ФСБ. После ареста Трепашкина газета "Московские новости" опубликовала часть этих доказательств, поскольку репортер газеты Игорь Корольков успел с ним побеседовать. Трепашкин сообщил Королькову имя арендодателя подвала в доме, где проживала Морозова: Марк Блюменфельд. Трепашкин сообщил, что Блюменфельд опознал в арендаторе подвала другого человека, нежели того, которого считают главным подозреваемым.

13. После ареста Трепашкина Корольков связался с Блюменфельдом. Хозяин подвала сообщил журналисту под запись на пленку, о том, что на фотороботе преступника, составленном правоохранительными органами с его слов, фигурирует не Ачемез Гочияев. Первый фоторобот впоследствии исчез из дела, и, по словам Блюменфельда, сотрудники ФСБ вынудили его опознать Гочияева, которого он никогда ранее не видел, по фотографии.

14. В газете "Московские новости" говорится, что Трепашкин опознал человека, которого и он сам, и ряд других свидетелей видели на первом фотороботе. Им оказался некто Владимир Михайлович Романович, тайный агент ФСБ, который специализировался на внедрении в чеченские группировки и который спустя несколько месяцев после взрывов погиб на Кипре, попав там под машину. Трепашкин сталкивался с Романовичем шесть лет назад, когда еще работал в ФСБ. По словам Трепашкина, в 1996 году Романович был арестован в Москве как член чеченской ОПГ, которая занималась вымогательством и контрабандой оружия в Чечню, однако был вскоре отпущен после вмешательства высших чинов ФСБ. Именно тогда Трепашкину сообщили, что Романович работает на ФСБ.

15. Из отчетов Трепашкина своим клиенткам следует, что он также собирал информацию о Татьяне Королевой, которая зарегистрировала компанию, арендовавшую подвалы для закладки бомб, от лица террористов, действовавших по поддельному паспорту. По сообщениям прессы того периода Королеву задержали в промежутке между первым и вторым взрывами, но затем отпустили по непонятным причинам. Позже в прессе появились сведения со ссылкой на источники в правоохранительных органах, что Королева якобы была любовницей Гочияева и бежала вместе с ним в Чечню. Тем не менее Трепашкину удалось установить, что Королева никуда не уезжала и все годы после взрывов продолжала работать в Москве, причем ею были зарегистрированы десятки компаний. 

Версия Гочияева

16. Эти доказательства существования "другого человека", арендовавшего подвалы, подтверждают рассказ самого Ачемеза Гочияева - главвного подозреваемого, который до сих пор находится на свободе. В июле 2002 года Гочияев прислал из своего убежища письменное заявление и видеозапись Юрию Фельштинскому, российскому историку, проживающему в Бостоне, и Александру Литвиненко, бывшему сотруднику ФСБ, проживающему в Лондоне, которые ранее написали книгу о взрывах 1999 года.

17. Гочияев утверждает, что от имени его компании были арендованы четыре подвала в Москве, однако арендовал их не он сам, а его партнер, который, как он считает, был связан с ФСБ. Имени этого партнера он не сообщил. Гочияев заявляет, что ничего не знал о взрывных устройствах. Он сказал, что после второго взрыва, когда понял, что его подставили, он бежал.

18. Гочияев также заявил, что именно он предупредил власти о двух других бомбах, которые были обнаружены в Москве спустя несколько часов после второго взрыва. Власти так и не смогли объяснить, откуда им стало известно о точном местонахождении этих двух взрывных устройств. 

Связь Трепашкина с убитым депутатом 

19. Трепашкин начал свое расследование по просьбе ныне покойного Сергея Юшенкова, депутата Госдумы, который поддерживал версию о причастности ФСБ и призывал провести парламентское расследование "учений" в Рязани. В апреле 2002 года Юшенков ездил в Вашингтон, где встречался с представителями Госдепартамента и членами Сенатской Комиссии по международным отношениям пытаясь заинтересовать США обстоятельствами прихода к власти Владимира Путина. В ходе этого визита Юшенков встретился с Аленой Морозовой и порекомендовал сестрам нанять Трепашкина в качестве их адвоката в Москве.

20. После того как в июне 2002 года было опубликовано письмо Гочияева, Юшенков обратился к Трепашкину с просьбой расследовать это дело от имени Общественной комиссии по расследованию взрывов 1999 года, председателем которой, совместно с другим депутатом Думы, Сергеем Ковалевым, он являлся. Те доказательства, которые Трепашкин планировал обнародовать на суде от имени сестер Морозовых, были получены именно в результате этого расследования.

21. Как только Трепашкин стал работать с Юшенковым, в ФСБ против него немедленно завели уголовное дело по обвинению в разглашении сектреных сведений. В его квартире был проведен обыск, а самого его допрашивала военная прокуратура. Тогда же Юшенков, будучи депутатом Госдумы, официально запросил прокуратуру предоставить ему информацию по делу Трепашкина, благодаря чему, скорее всего, Трепашкину и удалось избежать ареста.

22. 17 апреля 2003 года Юшенков был убит. 3 июля другой член Общественной комиссии по расследованию обстоятельств взрывов домов, Юрий Щекочихин, умер, предположительно в результате отравления. Юшенков и Щекочихин были основной движущей силой Комиссии. После их гибели Комиссия фактически прекратила свою деятельность. 

Защита Трепашкина

23. В поддержку Михаила Трепашкина выступили правозащитники. С поручительствами отпустить его на свободу под свою личную ответственность (в чем было отказано) выступили такие известные общественные деятели как депутат Госдумы Сергей Ковалев, глава Московской Хельсинской группы Людмила Алексеева, адвокат и правозащитница Карина Москаленко.

24. Международная комиссия юристов в Женеве выступила с протестом по поводу ареста Трепашкина, назвав его "пародией на власть закона".

25. В письме от 4 ноября группа бывших политических узников, среди них Елена Боннэр и Владимир Буковский, обратилась к организации Amnesty International с призывом признать Трепашкина политзаключенным. 

Перспективы судебного разбирательства по делу о взрывах

26. Поскольку Трепашкин выведен из игры, нет объективной независимой информации о том, что происходит в зале суда. Как только Татьяна Морозова узнала об аресте Трепашкина, она обратилась к судье с телеграммой, в которой ходатайствовала вызвать Блюменфельда, Фельштинского, Королькова и Трепашкина в качестве свидетелей по делу о взрывах, а также рассмотреть обстоятельства ареста Трепашкина как препятствия отправлению правосудия. Ответа из суда она не получила. 

Информационное агентство "За права человека"

т/ф (095)202-22-24, zpch@mail.ru